Кирпичи

Часть 1

Инициация


- Ты в магазин? Купи мне шоколадку, Резвей, - попросила Лида. Очень хочется есть, а до обеда еще о-го-го сколько!

Вот, стерва, а! Так подставить, а теперь спокойно о чем-то меня просить! Лидка Фрайбергер, несмотря на сложившийся стереотип о некрасивых немках, отличалась офигительной внешностью. Она это знала, и самое хреновое, она этим во всю пользовалась.

Сидящий в кабинете народ дружно скалится. Всем интересно, как я отреагирую. Епт.

Шеф дал нам с Лидкой проект. Свою часть проекта я выполнил, а наша деловая стрекоза Лидочка, занятая куда более важными делами, не успела. И ладно бы не успела да покаялась шеф бы побурчал и продлил бы срок нет!

Утром, на планерке, не моргнув глазом, заявила: «Михаил Степанович, выполнение проекта задержано по вине Резвея, не собравшего в срок данные по заказчику». Резвей это моя фамилия.

Я от удивления потерял дар речи. А Степаныч, старый хрыч, внимательно изучив длиннющие Лидкины ноги, заканчивающиеся где-то на уровне его груди, вынес вердикт. Проект закончить до завтра, Резвея лишить квартального бонуса.

В общем, послать Лидку в далёкие края или принести шоколадку, вопрос не стоит. Первое сделать не позволяет врожденная робость и воспитание. Оставалось второе. Но вопрос в том, как бы ответить, окончательно не растеряв остатки гордости. Если бы мы с Лидкой были одни, я бы просто согласился, но коллектив, до этого сосредоточенно кликающий мышками, замолк и превратился в само внимание. Поворочав мозгами, я нашел, казалось бы, компромиссное решение.

- Хорошо, - буркнул я, - но с тебя чашка горячего кофе к моему приходу.
- Щас, разбежался, - скривила губы Лидка, - не маленький, сам нальешь.

Такого ответа я не ожидал. Где-то в углу программистов послышался отчетливый смешок. Это Саня Бородаенко не сдержал презрения. Он вообще всех презирает, а меня особенно.

- Резвей, и мне сигарет купи, белый «Мальборо»! Белый, слышь, не красный! заорал стажер Панченко.
- А мне щенка, кроссовки и барабан! Ладно, Резвей? С получки отдам! то Бородаенко не удержался и проявил остроумие.

***

Шел дождь, чавкающая грязь при каждом шаге взлетала вверх и норовила приземлиться на мои штаны, моросящий дождь заставлял жмуриться, а это при моем плохом зрении плюсов в ориентации на местности не давало.

Коммунальные службы перекопали участок дороги возле офиса, сменили трубы, но вновь заасфальтировать забыли. Местность напоминала колхозное поле после уборки урожая.

Мимо с гудением пронесся грузовик. Его водитель весело погрозил мне кулаком, сбивая с толку. Комья слякоти залепили штаны и куртку. Сопутствующие водопады грязи залили очки и лицо. В голову упорно лезли мысли о ковровых бомбардировках. Настроение начало ухудшаться. Хотелось кого-нибудь убить.

Цель, ради которой я вышел из офиса, явно не стоила всех мучений. У меня разболелось горло, и мне хотелось смягчить его какими-нибудь леденцами. До продуктового магазина недалеко, и черт меня дернул рискнуть в такую погоду выйти из офиса!

В магазине душно. Остановившись у витрины с колбасами, я снял очки и протер их платком. Вытер лицо, одел очки жизнь стала налаживаться. За кассой стоит женщина лет сорока, очки в роговой оправе грозно сверкают, копна обесцвеченных волос делает продавщицу похожей на пришельца из восьмидесятых. На меня ноль внимания.

Пока я приводил себя в порядок, в магазин зашел еще один покупатель. Тяжелые ботинки, облепленные грязью, щетина и короткая прическа молодой парень, классический рабочий класс. По магазину прокатился запах перегара и пота.

- Бутылку водки и два пива! на удивление приятным голосом попросил парень.
- Какое именно пиво?
- Мне «Самурай», а вот этому - здесь он повернулся ко мне. Тебе какое «Клинское», чудик? И зовут-то тебя как?

«Эх!» - пронеслось в голове, - «Неудобно отказываться».

- Мне, пожалуйста, «Арриву». А зовут меня Резвей.
- Слышала? «Арриву» ему! И пару пластиковых стаканчиков! рявкнул он. Оч приятно, Резвей! Меня Лёхой зовут! Верняк моя фамилия!
- Я, конечно, извиняюсь, Лёха, - робко спросил я, - но чем вызвано угощение?
- Братуха, так ты получается сам себя извиняешь, что ли? поинтересовался Лёха.
- В смысле, - не понял я.
- Ну вот смотри: я умываюсь значит, я умываю сам себя, да? Получается, ты извиняешься перед самим собой?
- М-э, - промычал я, - ну, так же говорится Извините.
- Вот, это уже по-русски. А повода нет просто увидел хорошего человека и захотелось его угостить.

С этими словами он расплатился с продавщицей и кивком показал следовать за ним. Я совсем забыл и про леденцы, и про Лидкину шоколадку словно какая-то невероятная сила подталкивала меня вслед за Лёхой. Он шел упругим и четким шагом уверенного в себе человека, расправленные плечи и высоко поднятая голова только усиливали впечатление. Мы вышли из магазина. Дождь не прекращался.

- А куда пойдем-то?
- Да сядем сейчас на лавочке в скверике, тут недалеко.
- А дождь?
- Ты что, растаять боишься?

Желание задавать вопросы испарилось.

Что я делаю? Куда я иду с этим человеком? Я искал объяснений и не находил их. Разум подсказывал, что надо вернуться в магазин и купить необходимое, все то, что заказали ребята из офиса, где меня через минут двадцать по закону подлости начнут искать. Но желания возвращаться туда не было.

***

Дождь выполнил свою миссию и прекратился. Из-за облаков на минуту сверкнул луч солнца. В сквере пусто.

Леха сел на мокрую от дождя скамейку, а его вид говорил о том, что Лёху не заботят такие мелочи. Я робко примостился рядом. Открыли пиво. Пить холодное пиво на улице при такой мерзкой погоде большого удовольствия не представляло.

- Ну, как пиво? спросил Лёха.
- Пиво как пиво, - пожал я плечами, - холодное.
- Ясно. Ну, рассказывай! после небольшой паузы сказал Лёха.
- О чем?
- Как о чем? Чем живешь, чем дышишь. Кто ты вообще такой?

Потребность высказаться и выпитое на голодный желудок пиво развязали мне язык. Через минут двадцать Лёха знал обо мне все. Какими-то ненавязчивыми вопросами и глубокомысленным хмыканьем он направлял мой рассказ и, дослушав, подвел итоги:

- Итак, Сергей Резвей, 27 лет, жены нет, родители далеко, девушки тоже нет, работаешь рекламщиком. Работой доволен, но в коллективе авторитетом не пользуешься. Зачем живешь-то, Серега? В чем смысл?
- Смысл? Жить.
- Жить, чтобы жить? Не парь мне мозги! Наверняка у тебя есть какие-то мечты, планы, цели. Проблема в том, что ты пытаешься угодить всем, зачастую в ущерб себе. Все, что тебе нужно для счастья, это осознать, что все твои мечты вполне исполнимы, и зависит все только от тебя. Стань эгоистом, в хорошем таком смысле. Наберись здоровой наглости. Будь грубее и не бойся казаться невоспитанным, сейчас воспитанные люди не в моде перестань через слово вставлять «пожалуйста» и «извините». Отвечай односложно и предельно конкретно если хочется ответить «нет», скажи «нет и точка!». Забудь о воспитании в этом мире выживает не самый воспитанный, а самый наглый. Стань хамом хамство упрощает взаимопонимание. А теперь запомни все вышесказанное относится только к тем, кто пытается тебя использовать. Неважно, сестра это, шеф, коллега или просто случайный прохожий. Вот простой пример: ты спешишь на работу, но тут тебя останавливает прохожий и просит сигарету или огня, не важно. Как ты поступишь?
- Конечно, дам сигарету, - не задумываясь ответил я.
- И опоздаешь на работу?
- Да нет, это же не займет и минуты.
- А вот послать его или просто ответить отказом не займет ни секунды! А представь, что по дороге на работу тебе встретились десять прохожих, стреляющих курево. И ты из-за них опоздаешь на работу, что несомненно, не приведёт твоего шефа в восторг. При таком подходе рано или поздно твои опоздания приведут к увольнению или лишению премии.
- Да меня уже и так лишили премии
- Вот видишь. Эта длинноногая блядь Лида живет себе припеваючи, гуляет, на работе хуи пинает, а что в итоге? Мой кореш Серега без премии, а стерва Лидка посмеивается над ним, да еще и гордится своей находчивостью
- Она не блядь, она хорошая, - промямлил я.
- Так ты к ней неравнодушен что ли? изумился Лёха. И ты думаешь, что если и дальше позволишь ей ездить на себе, то она и ноги раздвинет?
- Ну, ноги не ноги, но
- Знай, Резвей, что нормальная баба никогда не будет не то что спать, а даже встречаться с неуверенной рохлей. Тем более, такая стерва. Зачем ей с тобой встречаться, если ты и так под нее стелешься? Лёха на секунду призадумался, а потом воскликнул. - Да тут же поле непаханое! Слушай, а че ты со мной-то пошел? Тебе же на работу надо было возвращаться?
- Э-эх
- Короче! Я буду не я, если не сделаю из тебя мужика! Вот номер моего сотового, - сказал Лёха, протягивая мне визитку. - Позвони мне после работы попьем пива и продолжим беседу. А сейчас иди в офис и попробуй хоть оставшееся рабочее время быть мужиком!

С этими словами Лёха встал и направился к магазину. Я повертел его визитку дорогая темно-зеленая бумага и белым шрифтом надпись: «Лёха».

Кирпич первый


Вахтер и охранник в одном лице Жора расплылся в улыбке. Представив себя в данный момент, я понял, какое зрелище из себя представляю: мокрые встрепанные волосы, нелепые очки, грязная одежда и визуально увеличившиеся в размерах за счет налипшей грязи туфли.

«Ну что же, хоть кому-то я сделал приятное, хоть кого-то развеселил», - подумал было я, но, вспомнив Лёху, неожиданно даже для самого себя ляпнул:

- Че лыбишься, идиот?

Жора застыл с оскаленным ртом, уголки рта поползли вниз, а в глазах появилось изумление. Не дожидаясь, пока Жора опомнится, я прошмыгнул мимо него на лестницу. К последствиям собственного поступка я пока готов не был. Опомнившийся Жора прокричал вслед что-то похожее на «Ты че, гнида!..», но дальнейшего обращения я не услышал. Возможно Жора взывал к моей совести, а может просто хотел объяснить, что он улыбался вовсе по другой причине. Кто знает. Лично я склонялся к версии о том, что Жора хотел максимально доступными методами внушить мне неприемлемость моей линии поведения без должного к нему, к Жоре, уважения. Проще говоря, дать мне по шее.

Да, пробыть даже полдня «мужиком» без должной подготовки, а тем более не подкрепленной возможностью физически обосновать свои слова, тяжело.

Поднявшись на второй этаж, где находился офис нашей фирмы, я зашел в туалет и стал приводить себя в порядок: снял очки, почистил одежду, вымыл руки, потом умыл лицо. Вгляделся в зеркало обычный парень, серые глаза, короткие русые волосы На лбу шрам в виде молнии. Ха-ха, шучу. Шрамов нет и не было не то что на лбу, вообще ни на какой части тела. Драться никогда я не дрался, а от жестоких порезов и падений Бог миловал. В общем, важнейшая часть в моей жизненной подготовке была упущена, а что-то наверстывать в двадцать семь лет было поздно. Или еще не поздно?

Вообще, жил я по принципу «Все люди хорошие, пока не докажут обратное». Если же «люди доказывали обратное», я в очередной раз разочаровывался в этом мире, впадал в апатию и терял вкус к жизни. А потом просто переставал с доказавшими обратное общаться.

Встав у окна, я закурил сигарету. Втягивая сладкий дым «Мальборо» вкупе со свежим октябрьским влажным воздухом, я еще раз вспомнил разговор с Лёхой. Странно, но в тот момент я не задавался вопросом, кто этот человек, зачем он завел со мной разговор и учил как жить. Его тезисы доказательств не требовали моя паскудная жизнь была живым примером как себя вести нельзя.

Пора менять принципы. Отныне, все люди для меня сволочи и скоты. Пока не докажут обратное.

***

Перед дверью я расправил плечи, распрямил спину и вошел в наш отдел. Сняв куртку, подошел к своему рабочему месту. По экрану монитора лениво летало звучное слово «Придурок». Чёрт. Еще пару часов назад я бы на такую выходку не обратил внимания, наоборот, угодливо посмеялся бы над этой «невинной шуткой». Но сейчас следовать традициям не хотелось. Я оглядел кабинет и тихо спросил:

- Кто это сделал? Кто написал слово «Придурок» в моем скринсейвере?

Ноль внимания. Лидка, взглянув на меня, фыркнула, а Панченко визгливым голосом заорал:

- Резвей! Явился - не запылился! Купил Лидке шоколадку? А мне купил сигареты? Не ошибся там сослепу? Я белый «Мальборо» заказывал!

Народ оживился. Все приготовились к шоу. Из-за мониторов повылезали уже готовые к веселому хохоту лица. «Значит, шута нашли?» - зло подумал я. «Ну будет вам шоу!». Самое главное, это голос, а голос у меня тихий. Раз громко говорить не получается, придется орать. Я набрал полную грудь воздуха и закричал:

- Тебе, Панченко, не о куреве надо думать, а о том, пройдешь ли ты испытательный срок! Стажер, бля! Где маркетинговое исследование? Ты его еще на прошлой неделе должен был подготовить!
- Серега, да ладно тебе, ты че это?
- Серега? Да какой, нахуй, я тебе Серега? Сергей Александрович, бля!

Я выдохся и замолчал. Что дальше говорить, я не знал. Высказать то, что давно накипело проще. Оскорблять и хамить специально я пока не мог.

Стало тихо. Коллеги перестали клацать кнопками клавиатуры, и лишь мерное гудение кулеров повисло в комнате. Даже непомерно толстый копирайтер Левон Гараян перестал жрать бутерброд и с открытым ртом уставился на меня. Чрезмерное внимание меня завело посильнее дешевых требований Панченко:

- Чё уставились? Работать!

Нет, работать никто не стал. Все с каким-то новым интересом рассматривают меня, словно пытаясь понять, что такого изменилось в Резвее? В глазах любопытство и небольшая тревога, лица напряжены. Тишину нарушил писклявый вопль Панченко:

- Да он же пьяный! Набухался!

Моментально все понимающе заулыбались, с облегчением закивали головами. Люди страшатся необъяснимых вещей, а причиной истерики Резвея было лишь его нетрезвое состояние. Ага. Гараян продолжил трапезу. Я стоял, не зная, куда себя деть, краска заливала лицо. Я сел, в душе проклиная собственную недогадливость, «Дирол» бы предотвратил подобное развитие событий. А Панченко, упиваясь собственной победой, продолжил разоблачительную речь:

- А я еще думаю, от кого перегаром-то несет? Думал, может это спирт Бородаенки, которым он свои компы протирает, смотрю нет, Бородаенке вообще все пофигу
- Слышь, ты, салага! встрепенулся Саня Бородаенко. Для тебя я Александр Витальевич!
- Ага, - кивнул Панченко, - смотрю, а Александру Витальевичу все пофигу. Он соизволил в «Сапера» поиграть, и не до спирта ему. И тут я понял! Это ж от Резвея прет пришел весь в грязи, как будто в канаве искупался, перегаром несет и истерику тут устроил
- Глохни, Панченко, сквозь зубы произнесла Лидка. Панченко удивленно на нее посмотрел (как же так, для вас же стараюсь, блин, развлекаю!), но заткнулся.

Она посверлила меня изумрудными глазами и тихо спросила:

- Сереж, ты мне шоколадку купил?
- Нет, Лида, извини.
- Ну и ладно, до обеда уже чуть-чуть осталось.

И улыбнулась! Вот зараза-то, а?

***

В столовой за столом я сидел в гордом одиночестве. Кто же знал, что одна выпитая на голодный желудок банка пива дает такой эффект! Перегар похлеще, чем после выпитой бутылки водки! И объяснять я никому ничего не стал.

Сосредоточенно и спокойно хлебая борщ (аппетит после пива проснулся зверский!), я прислушивался к окружающим столикам.

Краем глаза я видел, как Панченко, глазами показывая на меня, рассказывает утреннею историю. Девчонки из дизайнерского отдела громко заливались смехом, периодически поглядывая на меня. «Бывают же люди, по трезвой слово бояться вставить, а как выпьют, так на людей с топором кидаются! Вот и Чикатило такой же был», - доносилось до меня.

А после обеда меня вызвал Степаныч. Красный от гнева, он громыхал около получаса.

- Пьяный на работе! Это же ЧП! Устроил истерику в отделе, накричал на Панченко! Радуйся, что генеральный тебя ценит, я бы на его месте дал тебе пинка под зад и уволил за пьянку! Теперь мне понятно, почему у нас заказы в срок не выполняются! В отделе у вас черт знает что творится! Программист в игрульки играет, копирайтер жрет весь день, вместо того чтобы сценарии писать, а ты прям на рабочем месте водку пьянствуешь? В общем, минус пятьдесят процентов из месячного оклада! В следующий раз это будет тебе уроком. И чтобы я тебя сегодня больше на работе не видел! Пшел вон!

И я пошел. Поднялся к себе, взял куртку, сохранил документы, выключил компьютер. Потом прокашлялся, привлекая к себе внимание отдела и сказал:

- Ребята! У нас в отделе появился стукач. Маленький такой стукачок по фамилии Панченко. Знайте, что все, что здесь происходит, этот маленький крысеныш доносит Степанычу.

Панченко спрятался за монитором. Обвинение в стукачестве это гораздо серьезнее, чем перегар Резвея. Я оделся, громко попрощался со всеми и пошел к двери. Выходя, я услышал за спиной строгий голос Лидки:

- Панченко, до вечера жду результаты маркетингового исследования. Не будет пощады не жди!

Я улыбнулся. Несмотря на штрафные санкции Степаныча, настроение было отменным. Домой! Чай с лимоном и малиновым вареньем, молоко с медом, теплая ванна и крепкий сон до вечера. А вечером Вечером я наконец-то наберусь смелости и приглашу Лидку в кино. В кино ли, в ресторан ли, неважно, главное попробовать. Попытка не пытка, а откажет, ну хуй с ней попью пива с Лёхой.

***

Мои приятные размышления прервал резкий голос вахтера Жоры:

- Резвей, еще раз что-нибудь подобное скажешь, я тебя удавлю. Понял? Скажи спасибо, что нетверезый ты был, видимо на пьяную голову совсем страх потерял.

Сердце застучало сильнее, прошиб пот. Вот они, последствия. Хочется ответить достойно, но здесь наглым быть опасно, можно и по шее получить. Можно И тут я понял что получить по шее я не боюсь. Наоборот, хочется довести этого имбецила с амбициями Жору, да так, чтобы он кинулся с кулаками. А там А там посмотрим по ситуации.

- А с чего ты решил, что я нетрезв был, Жорик? С банки пива еще никто не пьянел. Расскажи мне лучше, как ты меня удавишь, когда я тебя на хрен пошлю? Будешь ли ты использовать для этих целей бельевую веревку? Или обойдешься гитарной струной? А, извини, ты же слишком туп, чтобы удавить меня так сложно. Скорее всего ты удавишь меня простейшим способом, а именно руками, путем сдавления моей шеи пальцами, вследствие чего я прекращу жизнедеятельность от механической асфиксии. Да?
- Да я я тебя собственными руками закопаю! оторопевший Жора прохрипел это так, словно уже не он, а его кто-то пытался задушить.
- Бля, Жорик, ну ты определись уже, удавить или закопать ты меня хочешь?

Ответом было молчание. Жорик насупился. А хули. Его бы уволили за избиение сотрудника фирмы, это понял я, и изначально знал сам Жорик. Все его угрозы были бравадой. Выходя из офиса, я чувствовал на себе угрюмый взгляд Жоры. Да, не хотелось бы мне встретить Жору вне стен офиса.

Что ни говори, а сегодня заложен первый кирпич моей крепости. Крепости, которая символизирует мои новые отношения с миром.

Кирпич второй


- Лопата! Более десятка ошибок, и это на первом-то этапе! Лёха, казалось, взволнован и обеспокоен после моего рассказа о второй половине дня. Тяжелый случай!

Лидке позвонить я так и не решился. Хотя после горячего чая с лимоном, засыпая под теплым верблюжьим одеялом, присланным ташкентскими родственниками, я мечтал поскорее проснуться, чтобы позвонить ей. Проснулся я в десятом часу вечера, а звонить так поздно не позволяло воспитание.

Ох уж это воспитание! Эти рефлексы и привычки, заложенные заботливыми родителями и доведенные до автоматизма! Е-мое, знали ли вы, мои милые папа с мамой, к чему приведут эти вечные нравоучения? Знали ли вы, насколько прочно они осядут в моей голове, принося мне сплошные унижения и оскорбления? Империя зла - СССР - воспитала прекрасное поколение романтичные, умные и добрейшие натуры. Вот только им никогда не выжить в этом мире.

- Ты пойми, чудила, я тебе не мессия и не добрый дядя Степа, который пришел и решил все твои проблемы. Я лишь рассуждаю, а все мои рассуждения по умолчанию спорны и уместны лишь в какой-то данной конкретной ситуации. Продолжал Лёха лекцию. Твоя задача уловить суть, принять ее за основу для линии поведения и претворить в жизнь. Понял?
- Понял.

Кое-что я усвоил четко. Жизнь наша это череда маленьких и больших стимулов, между которыми путь. Путь к цели. Есть цель. Есть стимул добиться цели. Простой пример: я лежу и смотрю телевизор. Тут мне захотелось поссать. Поссать это стимул. Это ниибацца какой стимул, особенно после трех-четырех бутылок пива. Так вот, чтобы добиться цели (получить удовольствие от опорожнения мочевого пузыря), мне надо встать с дивана и пройти в туалет. То есть имеем цель (поссать), стимул (чтобы больше ссать не хотелось) и план выполнения задачи (встать и дойти до сортира). И если стимул перевешивает лень и неохоту, то мы движемся к цели. Поэтому очень важно ставить перед собой хорошие стимулы и реальные цели.

- Молодец. Давай рассмотрим твои ошибки.

Когда я не решился позвонить Лиде, я позвонил Лёхе. Он сразу ответил и радостно завопил «Му-жи-ик!». После стандартного «Как дела? Все нормально!» договорились встретиться в «Кирпичах» - маленьком пивном баре около моего дома.

Как же я удивился, когда из подъехавшего джипа «Фольксваген Туарег» вылез улыбающийся Лёха. Я еще раз убедился в ложности стереотипов. Я-то думал, что это какой-то работяга-обыватель, с бодуна решивший меня угостить пивом. Хуй там. На «Туарегах» работяги не ездят.

- Итак, ошибка первая, которую ты и так, наверное, сам осознал. Ты позволил себе иметь легко выявляемое слабое место появился в офисе с запахом перегара. Никогда не позволяй другим выявлять свои слабости! Ахиллес знаешь как погиб? Во! Так и здесь ты неуязвим, пока кажешься неуязвимым!
- Угу, - хмуро согласился я. Никому не приятно, когда его тыкают мордой в свои ошибки.
- Че угу-то? Я серьезно. Ошибка вторая. Ты же слышал, что охранник орет тебе вслед что-то нелицеприятное? Последнее слово должно всегда оставаться за тобой. Ошибка была в том, что ты не вернулся.
- Ну вернулся бы я, и чо?
- В том-то и дело все, Серега! Человек, убежденный в том, что ты не ответишь, будет тебе вслед говорить все что угодно. И чисто психологически победа будет за ним! Это же фирменный прием толстых теток с рынка вы будете орать друг другу в лицо гадости, но когда ты посчитаешь, что дальнейшие препирания бессмысленны, и развернешься, чтобы уйти, то услышишь вслед что-то типа «А! Хлюпик! Ебала я в рот тебя и твою маму!». А ты, хуяк! И вернулся! И в лицо ей: «Че, ты, там, сука, вякнула?».

Лёха так здорово изобразил базарных теток, что я рассмеялся.

- Во. А пока она будет удивлена оригинальным развитием событий, ты, весь из себя гордый и красивый, спокойно съебываешь с места перебранки. Хотя Мой тебе совет с базарными бабами пока не пикируйся. Это шестой уровень, а ты и на первый пока не тянешь. Ясно?
- Почти. А че эт за напасть такая уровни? Первый там, шестой?
- Да это я так, к слову. Просто представь, что нулевой уровень наглости, уверенности в себе и подвешенности языка это ты, а бабки с колхозного рынка это шестой.

Пиво «Тинькофф» пилось очень легко. Я и не заметил, как официантка принесла уже по четвертой бутылке.

- Какие еще ошибки я допустил? спросил я.

Жизнь стала казаться какой-то квестовой игрой, где очень важно без ошибок пройти уровень, поступая правильно.

- А жизнь и есть игра, Резвей, улыбнулся Лёха.
- Не понял. Я что, думал вслух?
- Да не, - смутился он, - у тебя просто все твои мысли по глазам читаются. Да не грузись, все нормально, просто алкоголь расширяет сознание, и чтение мыслей нетрезвого человека становится простой задачей уже для третьего уровня. Ха-ха! Повелся? Гонево это все, Серега, го-не-во! Невозможно прочитать мысли, можно лишь просчитать вероятность событий. Поверь мне, у выпившего человека не более десятка желаний, и мысли, соответственно, текут в том же ключе. И сейчас мы думаем об одном и том же, да? Че, по бабам?
- А есть? с надеждой спросил я.
- Бабы всегда есть. Не бывает такого, чтобы их не было. В сауну поедем.

***

- Здорово, отец! Свободно че-нибудь? гаркнул Лёха.

«Отец», пожилой мужик с изборожденными морщинами лицом, сидел на лавочке у сауны «Ихтиандр» и с превеликим удовольствием курил папиросу. Глубоко затянувшись, он благоговейно замер, а потом, выпуская клубы дыма, сообщил:

- Кажись «люкс» свободен.
- Спасибо, отец. А невесты на выданье есть?
- Не, невест нет. Проститутки есть.
- Добре!

Удовлетворенный полученной информацией, Лёха зашел в сауну. Я последовал за ним.

В приемной за баром стояла симпатичная девчонка, которой я дал бы лет восемнадцать, если бы не её глаза. Глаза у нее пронзительные, и в то же время, настолько блядские, что казалось нет в мире грехов, не виданных ими. На бейдже написано «Мария», и это имя офигительно подходило к её славянскому облику синие глаза, светлые волосы, высокая упругая грудь и рост под метр восемьдесят. Увидев нас, Мария заученно улыбнулась, поприветствовала нас и спросила, может ли она нам чем помочь.

- Машенька, конечно можешь! ласково сказал Лёха. Давай-ка нам «люкс» на пару часов и пару девочек. Только пришли самых лучших, ладно?
- «Люкс» хоть сейчас, а девчата освободятся только через полчаса. Сейчас все работают.
- А ты не работаешь? спросил я.
- У вас денег не хватит, - засмеялась Мария.
- Ладно, - произнес Лёха, - тогда как кто освободится, сразу к нам присылай.

Сняли «люкс», разделись, взяли простыни и сланцы и двинули в сауну. Большой деревянный стол в холле окружали такие же деревянные скамейки, в углу телевизор и караоке. На столе холодные бутылки с пивом, вареные раки, сухарики, орешки и сушеные кальмары, а также гигантская пепельница. Прямо по центру небольшой бассейн с, как позже выяснилось, ледяной водой. В холле еще четыре двери: комната отдыха, она же комната для сексуальных утех; массажная комната; туалет и, наконец, парилка.

- Резвей, ты как хочешь, а я сначала попарюсь. Спиртное до парной смерти подобно.
- Ну и я, как ты.

После парилки сели за стол. Открытое пиво зашипело, а пена попыталась вырваться на свободу. Почти успешно.

- Короче, переходим к третьей ошибке. К крику прибегай лишь в исключительных случаях. Ничто так не давит на оппонента, как тихий спокойный и уверенный голос. Заорав на этого Иванченко?
- Панченко.
- Ага, так вот, ты, заорав на Панченко, изначально поставил себя в заведомо проигрышное положение. К крику прибегают те, кто неуверен в собственной правоте, те, кто считает, что криком можно подавить противника. Суть в том, что тот, кто кричит, тратит силы на крик, а не на размышления над ответами. Поэтому в споре побеждает не тот, кто эмоции тратит на повышение громкости голоса, а тот, кто логично и обоснованно высказывает свою точку зрения на вопрос. Понял?

Я понял. Кивнув, я решился задать ему вопрос, который последнее время не давал мне покоя.

- Слушай, Лёха, а зачем оно тебе нужно? Благотворительность?

Лёха пожал плечами и ответил:

- Знаешь, Серый, придет время, и ты сам все поймешь. А в том, что оно придет, я теперь не сомневаюсь.

В дверь тихо постучали. «Войдите!» - заорал Лёха. Дверь приоткрылась, а из-за нее появилась очаровательная мордашка.

- К вам можно?
- Нужно! крикнули мы хором.

Девчонки закрыли дверь на щеколду и подошли к нам. Красивые, блин. Не Фрайбергер, конечно, но под пиво очень даже сойдет.

- Лика! Оксана! представились они и сели за стол.

Кто сказал, что шлюхи все страшные? Те две, что зашли к нам, явно не из этой категории. Классический вариант: грудастая и жопастая брюнетка, и стройная и высокая, но плоскогрудая блондинка. Весело сверкающие глаза и искренние улыбки, свежая чистая кожа и приятный запах ё-моё, это что за? Никогда не думал, что нынешние шлюхи это такие вот ухоженные и веселые молодые девчонки.

- Серега, остальные ошибки выявляй сам! А на сегодня урок окончен, баста!

Последние слова Лёха произнес, когда он схватив Оксанку, потащил ее в комнату отдыха.

Лика взяла сигарету, я поднес зажигалку, Лика затянулась. Потом она широко расставила ноги, поставив одну из них на лавочку, моментально приковав мой взгляд к своей промежности и заговорщицки спросила:

- Ну что, пиво будем пить или трахаться?

Вот это меня и поразило! В мое студенческое время шлюхи как могли, тянули время, рассказывая анекдоты или слезливые истории, лишь бы оттянуть момент коитуса. Теперь же сервис улучшился во всем, даже в этом крайне небогоугодном деле.

- Трахаться! с энтузиазмом ответил я, стягивая с тела простыню.

Из комнаты отдыха стали доносились охи-вздохи и всхлипывания Оксаны. Мы с Ликой тоже не стали терять время.

А что вы думали? Для мужчины секс с красивой девушкой во все времена служил четким критерием успешности. Пусть даже и такой суррогатный.

Постройка моей личной крепости из теории плавно перетекала в практику. Первый кирпич оказался с браком и выкинут на свалку. На его место встал первый стройный ряд новых кирпичей, закаленных пламенем разбора ошибок и уверенности в собственной правоте.

Кирпич третий


Домой приехал вымотанный, под утро. Потом долго не мог уснуть, анализируя прошедший день. Да уж, денек выдался нелегкий! Поворочавшись в постели еще минут двадцать, я понял, что сон не придет. Холодный душ и легкий завтрак помогли восстановить силы. Прямо в трусах, замотавшись в плед, я вышел на балкон, свежий утренний морозный воздух вдарил в голову, а кожа покрылась мурашками. Холодно! Взял с собой горячий черный кофе, сигареты и лист бумаги с ручкой.

- Вжих! Вжих! Дворники метлами сгоняли с улицы опавшие листья.

Листья разочарованно разлетались и падали на асфальт, недовольно шурша. Машин пока мало, и воздух кристально чист. Внизу у беседки, обнявшись, стоит молодая пара. Уже с час наверное, прощаются, а расстаться не могут. Мне бы так Ладно, все будет, главное с намеченного пути не сбиться.

Итак, что мы имеем? Цель-минимум: добиться уважения и авторитета на работе, охмурить Лидку, подняться как можно выше по карьерной лестнице, заработать много денег. Цель-максимум: сделать мир лучше. А между минимумом и максимумом еще сотни и тысячи мелких целей и задач, призванных привести меня к главной цели.

Много-много целей-кирпичей. Каждый Поступок, каждое Слово это кирпич. А вот что строить из кирпичей высокую и прочную крепость для защиты себя и близких или ступеньки лестницы к высокой цели вот это и предстоит решить. Хочется, ох как хочется, чтобы моя страна, моя Родина жила лучше.

Наверное каждому из нас хотелось бы ликвидировать преступность и коррупцию. Воздать должное врачам и учителям, сделав их зарплату такой, чтобы у них и мыслей не возникало зарабатывать другими способами. Восстановить армию да создать достойные условия жизни пенсионерам. Короче, построить рай на Земле. В общем, нормальная мечта нормального человека. Хотя нет, какая это мечта. К мечте человек стремится, а о том, что я сейчас перечислил, говорят такие как я, рефлексирующие интеллигенты да работяги за бутылкой водки. Правда, первые говорят об этом трагично, вопрошающе, а вторые со злостью и недоумением. Факт в том, что ни те, ни те ничего для этого не делают.

Вот только, о каком рае может идти речь, когда у самого куча проблем? И не добиться максимальных целей без достижения маленьких целей.

А потому, рай начнем строить в отдельно взятой квартире. А еще лучше, начну с самого себя.

***

- Люди большое значение придают твоему внешнему облику, голосу, поведению, осанке. Так что Серега, советую сменить эти китайские шмотки на что-то другое. Девушки обращают внимание на такие мелочи, на которые ты уже давно хуй забил. Взгляни на свою обувь грязная, нечищеная, с комками налипшей грязи.

Лил дождь, под давлением встречного воздуха капли на лобовом стекле текли горизонтально, ровно до тех пор, пока ленивые «дворники» не смахивали их с глаз долой. Мимо проносились зазывные неоновые вывески.

Пьяный Лёха решил подвезти меня от сауны до дома. В дороге он времени не терял, и продолжил разбор полетов.

- Деньги-то есть?
- Ну, найдутся, работаю все-таки.
- Ну во, смени очки на линзы, купи новый прикид. Возьми что-нибудь неброское, но стильное, сам не сможешь продавцы бутика помогут, подберут под тебя. И это, поработай над осанкой, а то у тебя вид какой-то забитый: согбенные плечи, низко опущенная голова, вечно руки в карманах. Ну-ка, расправь плечи так сильно, как сможешь, чтобы лопатки соединились. Во! Подними голову. Да не, не запрокидывай ее, просто держи ровно. Э-эй! Плечи верни в исходное положение! Во! Так и ходи. И постоянно себя контролируй. Пару дней так походишь, потом так привыкнешь, что для тебя это станет естественным.
Ты пойми простую теорию: успешный человек двигается и ведет себя так, что у него и осанка прямая, и походка уверенная, на роже лыба во все зубы, и голос властный. Потому что у него все заебись. Отсюда следствие: если будешь вести себя уверенно, ходить с прямой осанкой, с широкой улыбкой на лице, то твой организм сам начнет выработку гормонов счастья. А счастливому человеку все дается легко. И у тебя тоже все будет заебись! Понял?
- Понял.
- Все, работай. Завтра я по делам улетаю, буду на следующей неделе. Бывай.

Домой я шел с твердым намерением следовать всем указаниям Лёхи.

***

Спина, не привыкшая к таким нагрузкам, уже болела, но я упрямо продолжал контролировать расправленные плечи и высоко поднятую голову. До выхода из дома на работу оставалось полчаса, когда в дверь долго и требовательно постучали. Вроде бы даже ногами.

На пороге стоял Василий мой сосед справа. Жил Вася с женой Катериной. У них два несовершеннолетних сына тезка мой, двенадцатилетний Сережка, и Петька четырехлетний вечно ноющий карапуз. Вася всегда находился в состоянии холодной войны с супругой. Холодная война довольно часто, когда Вася в очередной раз приходил в хлам бухим, вспыхивала в бурные скандалы, с битьем посуды и ломанием мебели. В такие моменты я включал музыку погромче, чтобы не слышать всей той грязи, которой воинствующие стороны обильно поливали друг друга. Жутким фоном ругани обычно служил хор плачущих Сережки с Петькой.

- Сосед, одолжи стольник до получки.

Ох, Вася, Вася. Несколько раз в месяц сосед стабильно занимал у меня различные суммы денег. Как правило с целью догнаться, или, что случалось чаще, опохмелиться. Деньги он иногда отдавал, иногда нет. На мои жалкие просьбы отдать долг (а такое случалось лишь когда я сидел вообще на мели) Вася чаще всего отвечал, что денег нет, всю получку паскуда Катька забрала.

Паскуда Катька денег мне не давала, мотивируя это тем, что Вася занимал, Вася нехай и отдает. Если же Катерина находилась в особенно плохом настроении, она говорила «Ты, гад, бля, моего мужа спаиваешь, а я еще и денег тебя должна дать? Уйди с глаз моих, а то я за себя не отвечаю!». И самозабвенно трясла пудовыми кулаками. И я уходил, в очередной раз кляня себя за мягкотелость, с твердым желанием больше Васе денег не занимать.

Но Вася приходил снова, клялся и божился, что в последний раз, что деньги отдаст лично, с получки, с заначки, перезаймет, и вообще, отдаст с процентами. С бодуна че не наобещаешь, да? И я снова занимал.

Как-то я сидел на балконе, а внизу у гаражей бухали какие-то мужики. Одним из них был Вася. Когда у мужиков кончилось пойло, они снарядили экспедицию в поисках лавэ на продолжение банкета. Идти вызвался Вася, а составить ему компанию вызвался Кецарик мелкий плюгавенький мужичок, напоминающий Шарикова из «Собачьего сердца». Как звали Кецарика, не помнил никто, даже Вася. Но собутыльником он считался душевным, и его часто угощали.

Под моей дверью они остановились, и я услышал громкий шепот.

- Кецарик, иди на пролет вниз, а то этот шпендик испугается, и денег не даст.
- А может он и так не даст?
- Да даст, хуй ли, он всегда дает. Просить надо уметь.

Прошло минут десять (в

Окно
У каждого из нас в памяти есть «полыхающие» секунды гораздо более важные, чем равнодушно пережёванные, проглоченные и высранные годы.

Долой школу, - совсем другая, пьянящая, жизнь одним намёком на своё существование холодила живот и как-то игриво сжимала мошонку. Он уже в техникуме и даже не в обрыгшей, школьной форме, помните, синего цвета с алюминиевыми пуговицами, а во взрослой, коричневой в крапинку, брючной паре от «Чебаркульского швейного объединения». Теперь можно многое: отпустить волосы, роскошно закрывающие уши, на большой перемене бегать пить пиво из настоящих кружек в пахнущей селёдкой и луком пивную, на углу, рядом с пельменной. «Пельмешка» торговала восхитительными «ластиками» по 28 копеек за порцию. По нынешним меркам сие кулинарное чудо вполне подходило под определение «еда», - читай «комбикорм», что, впрочем, не уменьшало её ценность, для аскетичного, без излишеств, фаст фуда того времени. Съел пельмени, запил пивом и на занятия - спать на последней парте, - это вам не школа, это вам иная, почти настоящая жизнь.

Урок физики проходил на четвертом этаже главного корпуса Индустриального техникума, который слыл одним из лучших технических учебных заведений; имел просторные кабинеты и более чем трехметровые потолки. Собственно, речь пойдёт именно о них, а точнее, о высоте между этажами...

На дворе ноябрь, как-то запоздало для Урала выпал первый снег. Народ героически надел неподъемные пальто с воротниками из меха чебурашки, завистливо глядя на обладателей барахольно приобретенных синтетических шуб и, «Боже, какая роскошь!», настоящих монгольских дублёнок, привезённых с Севера. Первый урок пары прошёл показательно сонно. Прибегая с мороза и попадая во влажное тепло аудитории, моментально впадаешь в перманентный анабиоз, нет, скорее - в термо-гипнотический транс. Попасть в столь изменённое состояние сознания очень просто: в абсолютном варианте стоит провести пару часов в промокших ботинках на морозе, выплясывая пасадобль, затем контрастно погрузиться в горячую ванну, подпуская для релакса пузырьки из моментально расслабившегося низа спины, - абсолютная нирвана, даже не пытайтесь не уснуть...

Закончился первый урок пары, и, чтобы уж совсем не потерять связи с реальностью, народ стал угловато выбираться из-за столов, демонстрируя судорожные потягивания вполне в духе передозировки галопередолом. Из окна аудитории, ещё вчера, был виден полысевший по осени и равномерно обгаженный задний двор техникума. Теперь он был неузнаваем под тонким слоем первого снега, - так, видавший виды, стульчак унитаза, в гостинничном номере, преображается до доверительного вида, будучи накрытым газетой «Правда» с орденами в заглавии и старательным отверстием для «бомбометания» заместившим фото генсека. Прямо под окном аудитории тянулся переход в лабораторный комплекс. Его крыша, накрытая полупрозрачной простынёю из ослепительного снега, находилась от окна метрах в пяти-семи, на ней отчётливо чернели каблукастые следы чьих-то ног.

- Надо же, похоже, прыгнул кто-то, - вырвалось само собой.

А, это я вчера прыгал, - не моргнув глазом, сообщил любимец всех девиц группы.- Ясное дело, ты бы обосрался прямо в полёте, - добавил он и победно оглядел благодарных слушательниц.

Испугался?! Я?! Я, опять, испугался?! - Горящая надпись мерцающими углями светилась перед глазами.

Мир остановился. В глазах потемнело, его чуть было не стошнило прямо на пол - высота казалась убийственной, нереально огромной, она смеялась ему в лицо отчётливыми копытцами чьих-то следов и бубнила, где-то в середине черепа, очень знакомым голосом: «Не, ну я-то смог, а тебе слабо? Зассал?» Так вырываются из-под воды, хватая зубами, глазами и руками глоток воздуха, по пути разрывая ногтями лицо незадачливого спасателя. Он рванул раму, - она оказалась загодя заклеена на зиму, рванул ещё и ещё. Полетели гирлянды оконной бумаги, жалобно пискнул забытый, и теперь уже, вырванный с корнем шпингалет. В лицо ударил кисловатый запах заводской трубы, замешанный с морозным ароматом снегопада

Через секунду уже летел вниз, благодаря судьбу за то, что не дала ему шанса остановиться там, на подоконнике, и осознать своей такой благоразумной и заботливой головой всего ужаса того, что он УЖЕ сделал.

Естественно упал - глупо, неумело упал - плохо согнув ноги и вдребезги разбив пятки. Потом хирург удивится, как при таком отёке и гематомах могли остаться целыми кости. Директор будет с ленинским прищуром пытать, зачем он это сделал, и искать тайный, крамольный смысл его поступка. Вся группа, дружно, откажется брать его на поруки, утверждая, что никто ему ничего не говорил, и выпрыгнул он из хулиганских соображений, что вполне достойно отчисления. Впечатлительный отец упадёт в обморок и станет рыдать, получив по телефону сообщение, что его сын выбросился из окна. И только мать, сухо поджав губы, спросит: «Зачем?», - а, получив вымученно улыбчивый ответ, непонимающе поёжится и скажет: «Обманули, как дурочка!». А он будет счастлив. Счастлив и благодарен себе за то, что не остановился, смог не искать смысла, причин и обоснований, что не стал измерять, сопоставлять и тратить время на принятие решения. Он просто сделал то, чем будет гордиться всю жизнь.

Теперь, когда его спрашивают, кто он такой, он уверен, что имеет право ответить: «Я человек, сумевший выпрыгнуть из Окна», - но, конечно, не делает этого, маловероятно, чтобы кто-нибудь понял, о чём идет речь.

Наверняка есть люди, более умело и обоснованно прыгавшие с больших высот и совершавшие, по-настоящему героические поступки, но уже никто и никогда не заберёт у него его ОКНО, как навряд ли он отдаст свою жизнь.

P.S. Ах, да тот Брилялюль, (любимец женщин и детей - Элвис Пресли наших дней), конечно же, никуда не прыгал, а следы оставил электрик, вылезший на крышу перехода из окна напротив, по каким-то своим, таинственным, электрическим делам..

29р.
Мужчина, не способный накормить себя и свою семью, не имеет право называться таковым.

Стипендия была повышенной - тридцать семь рублей, учился даже не хорошо, а очень хорошо, не без гордости сознавая, что оказывается, умеет и это. Мама получала 127 рублей - ставка старшего бухгалтера, еще мыла пол в конторе, за что ей доплачивали ещё 60 рублей. Отец, избитый сыном за очередную пьяную выходку, вдруг сухо собрался и уехал в Сибирь. Больше он его никогда не видел - как все слабые люди, отец умел ненавидеть. К своим пятнадцати годам мальчишка вдруг остро осознал, что такое нищета. Раньше по-детски не понимал, почему у друзей так приятно в квартирах, а сейчас совершенно отчётливо понял, что абсолютная чистота, которую поддерживала мама, - это всего лишь протирание пыли внутри почтового ящика: пусто, уныло и бедно. Да тут ещё одна напасть - его очень заинтересовали девушки, и чем сильнее они его притягивали, тем явственней он видел пропасть между дочерьми обеспеченных родителей и оборванцем в дешёвых ботинках.

К тому времени уже занимался каратэ. Коля Шеменев, его первый и, пожалуй, главный в жизни тренер, нет, - скорее учитель, не просто дал ему знания, он заменил ему отца, видимо, в пятнадцать он ещё нужен... Коля тренировал бесплатно, постоянно искал что-то новое и находил такое, от чего господа-основоположники пришли бы в полный восторг. Каратэ было и остаётся для Николая Александровича, неким стержнем в жизни, а не дойной коровкой, как для большинства более элитарных тренеров. Выжить при таком альтруизме в то время ему помогала основная работа, он был мастером грузчиков на элеваторе.

Работа была крайне проста на первый взгляд. Приходили вагоны с мешками муки, которые следовало вынуть из вагона, сложить либо в штабель, либо собрать на поддон и опять-таки складировать при помощи электрокара. Более чем серьёзность, этой незамысловатой задачи, выдавал ряд косвенных обстоятельств:

во-первых, в вагоне более 60 тонн - если мешки по 50 кг, то их в вагоне 1280 штук, а если мешки по 70 кг, то 900.

Во-вторых, весь коллектив бригады был старше тридцати, и весь прошел курсы повышения квалификации по выживанию за колючей проволокой - пара экземпляров сидела ещё при Сталине, отзываясь о тех временах с большим трепетом.

В-третьих, за разгрузку одного вагона во внерабочее время платили наличкой по 59 рублей, что составляло почти половину основного, месячного заработка его мамы.

Коля привёл его сюда, как минимум, по двум причинам: чтобы отморозок узнал, что такое настоящие, физический труд и нагрузка, а, кроме того, у парня был отчаянно малоимущий вид. Колю, уголовники уважали, за мммм, - скажем за содержательность. Спокойный, улыбчивый дядька, компактного росточка и «металлического» сложения, на спор пробивал стену вагона кулаком (как в кино) и протыкал пальцами джутовые мешки с мукой, следует добавить, что до каратэ он успешно выступал по вольной борьбе. К тому же, в их мире редко верят тому, что видят, так что Коля несколько раз удачно и вполне обоснованно «посадил на голову» пару очень непростых урок при полном восторге коллектива в целом.

Такое отношение к Коле автоматом перешло и на парня, тем более что в незнакомой, странной компании он старался молчать и больше слушать-смотреть. Благо смотреть было на что. Народец пил жёстко и жутко: беззубые, разрисованные уголовники, беседуя на инопланетной фене, начинали день с чифира, очень густого чая, и тут же, дождавшись 11.00, для купажу, переходили на водку. На глазах у изумлённого мальчишки пять колоритных урок выпивали «из дула» по бутылке водки, заедали сухарём, а потом, как ни в чём не бывало, разгружали вагоны с энтузиазмом Тимура и его команды. А какие были драки! А как «катали» в карты! А споры!.. Оставаясь человеком-невидимкой, он всегда сидел рядом, но его никогда не втягивали в общий, столь специфический хоровод.

Однажды после очередного разгруженного вагона перепачканные мукой экс-зэки сидели в бендеги, не спеша, пили водку и смачно курили дорогие болгарские сигареты с фильтром.

- Нет, всё-таки без водки - хана, у меня жизнь сразу даёт трещину и становится похожей на жопу, а вот махнул пузырь в обед и «поляна в ёлочку»!

- Да, что ты в жизненных жопах понимаешь, я за неё по утру мышь съем и от бабы откажусь, а ты, ёлочки-цветочки...

- Мышь, - радостно подхватила неравнодушная кодла. - Мышь сожрёшь, а ну на пузырь!

- Да не забудь, фуфлыжник хуже пидора, так что, либо жри, либо в магазин, чтобы за метлой в следующий раз следил.

«Поедатель мышей» набычился и побледнел:

- А ты меня за метлу не лови, руки оборвёшь, как дёсна будешь чистить! А ты вообще дуло залепи, у тебя, у сявки, номер шесть, подели его на восемь и засунь в «дупло»! Писюн ты, с пришитой головой!

Обозванный сявкой, семейник без лишних слов схватил чифирбак - электрочайник и прямо с кипятком запустил в потенциального мышееда. По дороге булькающая и парящая влага окропила всю, разом взревевшую, компанию. Дрались зло и умело, остановилось всё, как и началось,- моментально.

Вдруг сели и, тяжело дыша, стали сплёвывать кровавые ошмётки от расквашенных губ, поправляя уже давно бесформенные лица. Благо, зубы были либо золотые, либо их не было вовсе, так что выбить, чтобы то ни было, представлялось затруднительным.

- Не, ну так что, за пузырь сожрёшь или так и будешь моросить не по сезону?

- Да и сожру, я на Калыме вату из матраса жрал и на кровь в карты шпилил, хрен ли мне мышь не спороть?

Элеватор, - это питомник крыс и голубей. Толстые и безмозглые птицы нажирались дармового зерна до состояния, не совместимого с полётом. На земле их ждали бездомные собаки и всё те же крысы. Урки - грузчики не гнушались супчиком из голубятины. Бралась скрутка от вагона, шестимиллиметровая проволока, скрученная в жгут, и прицельно металась в стаю сизарей, - многие пытались взлететь уже без головы. Крупа хранилась в соседних складах. Не жизнь, а диетическая столовая. Крыс, конечно, не ели. До этого момента...

Отправили гонца, через пару минут он примчался с выводком крысят эдаких, розовых, жирных червяков с прозрачными лапками и такими же хвостиками. Кодла замерла, престарелый «хозяйский» равнодушно разглядывал этих представителей живой природы, откинувшись на спинку стула и меланхолично катая одного из «червяков» во столу заскорузлым, исколотым до синевы пальцем с коричневатым ногтем .

- На пузырь белой?

- Да, на пузырь, на пузырь!

- А побежит кто?

- Да ладно, не блатуй, я побегу, ну пошло...

Угол взял крысёнка, скептически осмотрел его на свет. Затем флегматично засунул в рот и начал жевать, хвост неодобрительно хлестнул его пару раз по лицу и пропал в золотой мясорубке, грызун нежно хрустнул, и был благополучно проглочен.

- Во, бля, человек!

- А я и ещё могу, - приободрено ответил живодер и уже с огоньком, засунул второго

в те же золотые жернова.

- Стакан, суки рваные, налейте, вдруг у него свинка или корь, оно мне надо?

Парень бурно блевал за складом, казалось, от подобного зрелища кишки вывернутся на изнанку, а весёлая компания гоготала в захлёб, пребывая в прекрасном расположении духа. Гонец резво метался в магазин, с периодичностью, достойной рейсового автобуса. Жизнь кипела и булькала, оставляя неопрятные следы на лицах и стенах.

Вагон обычно разгружается за пять часов. Правда, бывали и рекордсмены, например, некто Чапа. О нем следует упомянуть отдельно. Костлявый гигант с ростом выше 190 см, пятьдесят восьмым размером пиджака и пятидесятым брюк, с членом, измерением длины и толщины которого занималась, вся упившаяся в дым, бригада. «28 см в надроченном состоянии, причём в стакан до конца не засунуть!» - таков вердикт уважаемой комиссии. Так вот, этот Чапа, в одиночку, разгружал вагон за 3,5 часа и это с учётом традиционных геморроя и грыжи. Надо сказать, что внешность он имел эксклюзивную, под стать его трудовым и сексуальным подвигам. Длинный нос («нос с горбинкой, член - дубинкой!»), очки, усы подковой и лохматые волосы делали его похожим на неопрятного героя Сервантеса. Читал он много и был страшно ядовит на язык, от этого его постоянно пытались бить незнакомые молодые люди. Кроме того, Чапа пользовался бешеной популярностью у дам бальзаковского возраста и педиков. Последние, ходили за ним гурьбой, но в силу чудовищного диаметра своего члена он не мог им ничем помочь, хотя искренне хотел: «Да я за 25 рублей его хоть в бюстик Карла Маркса засуну, лишь бы диаметр ноздри подошел». Диаметр, как правило, не подходил. Чапа сменил три жены, не выдержавших этой зоофилии, четвёртая была худенькая и застенчивая еврейка. На неё с сочувствием поглядывали элеваторские бабы, уже пробовавшие эту елду в разных видах и расписавшиеся в беспомощности перед чудесами природы.

- Знакомлюсь в ресторане с тёткой. Ей про меня уже напели. Ну, мы к ней, муж в командировке. Она как его увидала, так аж лицом взбледнулась и ну давай она его засовывать, а он падла, ни в передницу, ни задницу не входит, хоть иди - кури. И тут до меня доходит дать ей в рот. Она взять-то взяла, а дальше никак. Глаза вытаращила, задохнуться боится, курица. Я ей начал вопросы наводящие задавать, а прибор во рту оставил. Так вот и поладили, она ответить пытается, языком шебуршит, а я в итоге, через каких то пару часов допроса, накормил её белком на пару лет вперёд.

Так и подмывает вспомнить не вполне уместную классику: «Да, были люди в наше время...»

После пяти часов неумелых попыток борьбы с непослушным мешком, закончился его первый вагон. Коля получил тридцать, а он - свои первые, более чем честно, заработанные 29 рублей, выданные прямо в вагоне. Тот, кто работал на каре, получал на рубль больше, тогда рубль был ещё рублём...

Вы знаете, что такое работа грузчика? Это несколько сот наклонов за подвижным пятидесятикилограммовым предметом, который практически невозможно взять без «кошек», а, взяв который, затем следует поднять до высоты человеческого роста. Это, правильно сложенный поддон и штабель, обваливающиеся с завидным упорством. Кто пробовал, тот поймёт, почему эта работа стоила таких денег, на итог грузчики получали наличкой от пятисот до семисот рублей в месяц.

Руки и ноги отказывались слушаться, отрывались, с непривычки, ногти, спина просто не разгибалась, а время остановилось. Мальчик старательно учился сражаться, и он сражался с собственной немощью, бессилием и абсолютно скотской усталостью... Ему было всего 15, весил он всего 70 кг при росте всего 170 см Через полгода он уже будет ходить в «аляске», купленной на свердловской барахолке за 360(!) рублей, в новеньких джинсах за 190. У него появится первый приличный костюм, который он будет носить по-богемному - с бабочкой, дурак - дураком. А сейчас, он ехал по зимней дороге в автобусе № 136. Проснётся уже на конечной остановке от глухого удара собственной головы о билетную кассу. На занятиях будет спать глубоким и ровным сном без сновидений.

Со временем он прослывёт среди преподавателей избалованным сыном богатых родителей. Ухитряясь спать на занятиях, окончит техникум со средним баллом 4,75 при одной тройке. Ее поставит бесноватая математичка, называющая его барчуком и хамом, на что он будет картинно выходить из аудитории и сообщать директору, что не вернётся на занятия, пока это быдло не извинится перед ним...

Работа научила ответственности и самостоятельности. А те двадцать девять рублей были первыми и оттого самыми важными деньгами по сию пору.

Запах
Враги делают нас всего лишь сильнее, женщины делают нас счастливыми или абсолютно несчастными. Вывод: женщина объективно опаснее любого врага и притягательнее любого друга!

Нет, не запах, совершенно точно, - аромат женщины, как говорил герой Аль Пачино в гениальном фильме. Её аромат - это единственно правдивое сообщение, безадресно выплеснутое в окружающий мир. Женщина врёт всегда - врёт даже реальностью своего существования, начатого из ребра первого мужчины и мотивированного скукой последнего. Врёт, что блондинка; врёт, качаясь на каблуках, что она, дескать, «на ноге». Врёт, что у неё настоящие, ярко-красные ногти, врёт, что они не фарфоровые. Врёт, что терпеть не может липких взглядов, на игриво просвечивающие через гипюр юбки, стринги. Врёт маме, что задержится у подруги; врёт мужу, что осталась у мамы. Врёт подруге, трахаясь с её супругом, что её муженёк 100%-ый урод и что наверняка он в сексе - полное ничтожество. Врёт, что стройна, а вовсе не после откачки, подтяжки и протезирования груди (читай капремонта). Врёт, что черноброва и волоока - полная херня, всё зависит от вейзажа и суммы вклада в него. «Красота», - скажете Вы. «Тяга к прекрасному,» - бред, наслаждение жуликоватого афериста, исполняющего джигу на руинах обворованного банка.

Но запах!.. Запах - это другое. Нет, не тонкий шлейф парфюма, не компот из ароматов дорогой косметики и следов и этапов трудового дня; нет, именно аромат женского тела - тонкие, еле уловимые флюиды сексуального пароля, знакомого животным гораздо отчетливей, чем нам, мутантам. Речь не идёт о жарком лете, вчерашнем белье, общественном транспорте и критических днях - назвать это ароматом может только некрофил. Речь идёт о том вполне мистическом и, возможно, самом важном, что вползает в подкорку и сносит всю лирику и логику, притупляет все условности, общественную мораль, этику и остальную чепуху, придуманную людьми для того, чтобы ещё больше подчеркнуть значимость половых побед. Это - аромат женщины, неописуемый, каждый раз новый, а значит, необъяснимо, безудержно притягательный маячок той, что кокетливо оставляет в воздухе следы своего эфемерного существования, парализуя все чувства и желания, кроме одного острого желания размножаться.

Он шёл следом, не очень понимая, что делать дальше. Тот мальчик с чубчиком внутри него сжимался от ужаса при одной только мысли, что надо будет что-то говорить, а она возьмет и рассмеётся ему в лицо или пренебрежительно хмыкнет, передёрнув плечиком. Он видел её и прежде, но лишь сегодня понял, нет - уловил её аромат, отравивший его существование и призывно влекущий за собой. Ноги подгибались, лицо, потеряв форму, обвисло под напором гормональных потоков, переполнивших его молодое, дикорастущее тело, а она даже не оборачивалась...

Врала, привычно врала, что не видит и не чувствует его. Как можно было не почувствовать взгляд, от которого она вполне рисковала забеременеть, случись ветреная погода! Как можно не обратить внимания на тупо гнущего свою линию на преследование шестнадцатилетнего молодого человека с остановившемся от желания взглядом... «Мы выбираем только тех женщин, которые уже давно выбрали нас», - эту фразу он услышал гораздо позднее, но и тогда вполне мог подписаться под каждой буквой вышесказанного. Она вела свою древнюю игру, придуманную не ею и не сейчас, а за, несколько миллионов лет до того момента, когда сперматозоид её папочки настиг-таки, вяло убегающею яйцеклетку её мамочки. Она забавлялась своей властью, обманывая и флиртуя с человеком, который даже не приблизился ближе, чем на три-четыре метра. Женщина! Стоит ли удивляться истории про эдемское яблоко?..

Повернувшись, она «вдруг» спросила: «Молодой человек, который час?» Он чуть не упал в обморок. Она же упоительно улыбалась, словно спрашивала: «Вы как любите больше: сзади или сверху?» Что-то, промямлив, он тут же узнал, что автобусы ходят до неприличия безобразно; что она опоздает в мединститут; что завтра в это же время, в этом же месте она будет снова. После он зачем-то соврал, что ему 18, а не 16. Она соврала, что, дескать, он выглядит старше, а вот она никак не может всех убедить, что ей уже 21, все типа думают, что 17... Минуты через три он узнал её адрес и телефон. Ему было плохо, отчётливо блевотно, плохо - спермотоксикоз, это сейчас он знает это слово, тогда он просто тихо стонал, перегруженный острой, животной любовью к этой самке.

Была весна, тепло и тревожно. Очень может быть, что трахались даже мышки в норках, кобели и кошаки, так просто пилили своих избранниц, не очень заботясь о разнообразии в позах. В тёплом, неподвижном воздухе повис аромат его первой женщины. Он не умел целоваться - она нежно и не спеша, научила его, он боялся прикоснуться - она обнимала его. Удивительно, но руки сами оказались, где нужно. Он сгорал от ужаса, как предложить ей «ЭТО», а она заводила его в заброшенный парк, где они долго и протяжно целовались под дождём, частично повторяя классический сюжет из индийского фильма. Он чувствовал возбуждённым телом её упругую грудь, пренебрегающею бельём и готовую прожечь своими крупными сосками его смуглую кожу... Он буквально истекал желанием, а она, молча и свысока любовалась творением своих, уже умелых рук. Туман, забытье, пара часов истерических упрашиваний с пересохшими губами, снисходительные улыбки и «веские» доводы, почему «нет», как вдруг они оказались в одной кровати, под одним одеялом, - он трепетал от прикосновения к её влажной и жадной вагине.

Как он это делал, что именно происходило, и как скрипела панцирная сетка не важно, а потому не интересно. Важно другое, он научился различать запах женщины. Уже упомянутый, сексуальный пароль, отсутствующий по определению, в неживых, надуманных букетах французского «кожзаменителя», разлитого в стеклянные флаконы и выдаваемого за интимные ароматы, дескать, сводящие вспыльчивых Мачо с ума... Родился мужчина, но маленький, сжавшийся в комок мальчик, так и не уйдёт из уголка его души. Он - молодой и уверенный мужчина будет, проклиная себя и завидуя грубо устроенным друзьям, убивать вечер с откровенной дурнушкой, понимая как ей неловко, оттого, что все подружки по парам, а она опять одна и слезливая ночь впереди. Как хорошо ему знакомы эти задыхающиеся в рыданиях ночи...

Dream, Sweet Dream
Если Вам не нравится сгущёнка, в которую случайно упали мухи, значит, Вы не солдат и не служите в далёком гарнизоне.

Нет, резать её нельзя, это неверно и эстетически не обосновано - тонкие, ровные дольки сырокопченой колбасы противоестественны так же, как пиво, налитое в коньячный бокал: выпить, конечно, можно, но зачем же его греть в ладонях! Нет, ломать, именно ломать на неровные куски с торчащими по краям уголками рубленого мяса и шпика, с полупрозрачными от жира обрывками восхитительной шкурки, которую могут снять только невежды и вырожденцы из среды революционной интеллигенции. Нет, нормальный половозрелый мужчина колбасу ломает, затем с хрустом и треском разрываемой «кишки» отгрызает от неё крупные, с трудом разжёвываемые куски, наполняя рот целым облаком пряных и невыносимо острых ароматов дыма, слегка прогорклого сала и честного, без включений инородных тел, мяса! Это не еда в полном смысле слова, это - борьба с нелёгким и оттого более желанным удовольствием. Если уже пережёванную колбасу выплюнуть, то даже это не прервёт логическую цепочку экстаза: схватить - разорвать - откусить - жевать с полным ртом, впитывая не только тонкий букет продукта, но наслаждаясь именно процессом поедания, который очень похож на первобытную охоту. Сырокопчёная колбаса - продукт особый, пытаться уничтожить его, не подумав о сопутствующих ингредиентах, - смерти подобно. Не успев забороть и сотни грамм, остро осознаёшь, что не смыв из полости рта этот терпкий, солёный вкус можно просто захлебнуться уже почти незнакомой слюной. Во всём нужна умеренность. Кружка пива или рюмка водки - это то малое, что можно сделать для того, чтобы оказаться в паре миллиметров от нирваны. Блаженства, подаренного незамысловатым на вид предметом, исполненным фаллическим символизмом, имеющим подозрительный, тёмный цветом и содержащим измельчённые останки убиенных животных.

Кто бы это ни сделал, как бы это не выглядело, что бы ни находилось в рецептуре - это не стоит даже упоминания. Так туристам не советуют заглядывать на кухню китайского ресторана: зачем ломать абсолютный кайф от процесса, вникая в несущественные, а потому второстепенные подробности производства. Не мешайте копчёную колбасу с другими закусками не ешьте её с сыром и хлебом. Этого не следует делать так же, как и не стоит добавлять в Камю шампанское - маловероятно, что хороший коньяк выиграет от потусторонних тонов, пускай даже «вдовы Клико». Так и с колбасой - рвать, жрать, глотать и запивать избранным мужским напитком, освежая рот для новой порции этого фантастического продукта...

Самолёт летел уже 7 часов, водка была выпита, о газировке типа «Дюшес» никто не позаботился... Так как рейс был военный, стюардесса в короткой юбке и пышными сиськами отсутствовала, равно, как и возможность отовариться напитками прямо на борту. Недоеденная палка колбасы мозолила глаза и яростно напоминала о жажде, раздирающей глотку. Бодун сам по себе засушлив, а тут ещё эта гадость солёная. Его буквально передёрнуло. С нескрываемым отвращением бросил слегка обглоданную колбасу себе под ноги и пнул вдоль по проходу уже несвежим сапогом. В салоне висел стойкий запах дешёвых сигарет, перегара и мужского пота. Ноябрь 1983 года - призывники летели в Краснознамённый Дальневосточный военный округ, город Владивосток ждал новое пополнение своих «красных» казарм, а потом тайга и отдельный захолустный гарнизон.

Ему часто снились странные, порой парадоксальные сны, но в ближайшие полгода ему будет сниться только один завораживающий, навязчивый и несбыточный сон - оставленная в самолёте палка колбасы! Сны... Светлые сны о главном! Он никогда раньше не думал, что голод может быть столь постоянной и важной категорией мировосприятия, по сравнению с которой меркнут даже более острые ощущения: злость, страх и усталость. Очень хотелось есть.

На «точках» кормили на убой - растащить продукты не представлялось возможным. Тайга - куда их потащишь? В этих лесных закутках офицеры спивались, солдаты от безделья ходили на охоту, постреливая из АКМа по всему живому, а жёны кадровых военных дурнели и думали, кому бы ещё дать. Но это на «диких» точках - в полку было голодно и тоскливо. Советская армия очень любила своих старших офицеров, не забывая о членах их семей. Продукты поедали сначала они и прапорщик с продсклада. Затем младшие офицеры и представители военного оркестра. Потом ели старослужащие и прочие приближённые к кухне, и только после этого «молодые военные» бодро пережевывали, пустую ячневую кашу (по девять копеек за килограмм) на природной воде из колодца, давясь хлебом неизвестного сорта, по вкусу и цвету подозрительно напоминающего оконную замазку. Отправка в командировку означала, что, с большой вероятностью, кормить не будут вовсе.

Вы знаете, вкус заваренной в котелке хвои, сырых грибов, заплесневелой корки хлеба, обжаренной на костре и поделенной на пять едоков? Нет? Да и не нужно вам этого знать. Голод - это холодный, всепоглощающий ужас, - беспощадный червь, вылупившийся и подозрительно быстро взрослеющий в вашем желудке. Прав был Эйнштейн в своей теории: если мерить рацион относительно армейского стола образца 1983 года, жизнь начинает играть радужными красками, и почему-то вовсе не хочется сырокопченой колбасы. Да, тьфу на неё - мало ли вкусных предметов на необъятных прилавках современных магазинов, но оглянитесь, возможно где-то рядом есть человек, которому не суждено, дотянутся до этих упоительных богатств. Помять о голоде не позволяет судить людей, единственное, по настоящему важное, основание для помощи, это протянутая к Вам, пускай не самая трезвая, рука...

МС СССР
Если максимально высоко задрать планку, то есть вероятность, что вы хоть куда-то прыгните.

Армия - это очень специальное место и вдаваться в её конкретное живописание не будем ввиду необъятности и неблагодарности темы. Слегка не дослужив «срочную», он поступил и уже оканчивал военное училище.

Выживший из ума комбат по фамилии Кобзарь героически ковал кадры для МО СССР. Потёртый дедок пятидесяти(!) лет нырял в несуразный тулуп, взятый, видимо на прокат у знакомой сторожихи и читал, возможно, прошлогодний номер газеты «Правда» для «военных», одетых «повседневные формы одежды». На улице стоял 30-ти градусный мороз, шла сороковая минута читки. Газета, до обидного, быстро закончилась...

- Куда, бляха, деваются погоны?!

- Ты должён быть как бррроня!

- И так далее, и так далее, как говорил Лерррмонтов!

- Говно не каменный уголь! Не надо стесняться!

- Шахтёррры масло не жрррут, а вы, бляха, жрррёте!

- В садике «золотой», в школе «золотой», а здесь говно! Говно взяли, говно выпустим!

- Вы не видали, я видал! Полк на ле-е-е-во, огонь, вашу мать! Он упал и лежит, а полк на пррраво и шагооом марррш!

- Вы мёртвые лежите, вы агитаторрры, на вас, падла, военная форррма понадета!

- Хочу - не хочу, я может Маргарет Тетчер хочу, отодрал бы как учебно-боевую лярву, она все ракеты, на хрен, поснимала бы!

- Сегодня суббота, вот что обидно! Суббота с воскресеньем нам несёт, почему мне не несёт?!

- Потискал Манюню в мужском туалете и домой её шагом марррш!

- А то в самоволке - устав нарушать, назад, бляха, и не поможет тётя Гррриша, она кричит: «Я инвалид!» - а мне насрррать, я Ррродину защищаю!

- Залез в танк, кнопки нажимай, башней крррути, и петь надо громче. И - А - У - А! жалюзи открррой!

- Я через три козла и коня прыгал, был молодой, а у вас трусы в полёте рвутся, отставить, вашу мать!

- Дочка принесла маленького такого, ну этого - пушистый такой, как в кино, я ему: «Ком, ком, цу мир, майн либер», он падла ползёт, а я ему: «Газы, сука!». Он обосрррался и померрр! Потому понимает, а курсант ни хрена не понимает!

- Потому гегемон, гегемон не дррремлет, собаки лают, а у них пистолеты!

- Пускай безобррразно, но единообррразно, в строю я ваш спаситель, вне строя я ваш топитель, и не надо мне тут, я к генералу на доклад хожу ширинку на все пуговицы и проволоку закручиваю, потому полковник Кобзарррь.

- Ну, как с вами воевать? Как с вами воевать, когда без барабана ходите туда-сюда?

- Демократия - это высшая стадия диктатуры. Диктатуррры - я не боюсь этого слова! И так далее и так далее, - как уже говорил Лермонтов!

- Углы будем круглить и делать из говна конфетку, потому я пулемётные курсы кончал, это вам не теоррремами голову темнить, хотя старый стал, со всех дыр течёт.

- Думая, думай бляха, чтобы на лбу рррог вырррос, но пилотку не сметь, в пизду превращать!

- Захожу в 5-ю роту, а там хуяки летают, прекррратить!